Выступление государственного секретаря Джона Керри о COP21 и действиях после Парижской конференции
Ле-Бурже
Париж (Франция)
9 декабря 2015 г.
ГОССЕКРЕТАРЬ КЕРРИ: Огромное вам спасибо, Тодд, за ваши добрые слова. Я очень высоко их ценю. Было бы здорово, если бы вы привели менее угрожающий пример, чем с баллистической ракетой. Но я вам благодарен. По крайней мере, этот пример донес до слушателей основную идею. Очень приятно видеть здесь посла Хартли и Джину Маккарти, которая возглавляет наше Агентство по охране окружающей среды, – большое вам спасибо за участие в этом заседании. Благодарю вас.
Всем добрый день. Большое спасибо за то, что присоединились к нам сегодня. Я хочу поблагодарить Тодда Стерна, который проделал замечательную работу в течение последних нескольких лет, готовясь к нынешней конференции. Это требует много терпеливой работы. Я знаю, что включает в себя подготовка к подобным совещаниям. Он объездил весь мир, встречаясь с министрами, вдали от ярких прожекторов и камер. Это был очень настойчивый, целенаправленный процесс, и мы глубоко благодарны вам, Тодд, за ваше руководство нашей командой. И я хотел бы поблагодарить всю делегацию Соединенных Штатов на нынешней конференции. Это тяжелый труд. Я также хочу выразить благодарность всем другим находящимся здесь делегациям. Нет ни одного министра, ни одной делегации, которые бы не работали упорно много дней и долгих ночей в течение длительного времени. И мы очень, очень им признательны.
Всем вам спасибо за столь огромный вклад в эти чрезвычайно важные усилия. А также, разумеется, благодарю вас за то, что нашли время для участия в этом заседании в предпоследнюю неделю очень, очень напряженного периода.
Как уже упоминал Тодд, это не первая Конференция сторон, в которой я участвую.
Но должен вам сказать, что нынешняя встреча значительно отличается от других.
Во-первых, следует отметить необычайно высокий уровень подготовки – и я знаю, что этим мы во многом обязаны нашим хозяевам, французам, и, в частности, моему другу и коллеге Лорану Фабиусу. И я благодарю французов за отличную организацию мероприятия.
Нынешняя конференция также отличается тем, что отдельно – еще до начала переговоров – был уже достигнут значительный прогресс.
В прошлом году Соединенные Штаты и Китай – крупнейшие экономики мира и страны-загрязнители, на которые приходится примерно 40 процентов мировых выбросов, – встретились, чтобы объявить о своих амбициозных обязательствах в отношении мер по смягчению последствий изменения климата после 2020 года. Мы видим доказательство того, что препятствия, с которыми мы сталкивались на протяжении десятилетий, могут быть удалены с нашего пути.
И с того времени более 180 стран – на которые приходится 95 процентов глобальных выбросов, – приняли на себя индивидуальные обязательства. Это символично – причем такие обязательства перед началом конференции приняли 180 государств, а к настоящему времени их число уже достигло 186. Но они прибыли сюда и сделали важное заявление, объявив о принятых ими решениях и о том, что они привержены – что мы привержены – достижению успеха здесь, в Париже. И чрезвычайным является тот факт – я никогда не видел такого за всю мою государственную службу, – что 140 глав правительств приехали в Париж, все в один день, чтобы четко заявить о своей личной приверженности достижению глобального соглашения.
Они все знают, так же как и мы, – и они ясно дали понять об этом в своих заявлениях на конференции, – что мы достигли критического момента. Мы видим динамику в направлении соглашения, которой никогда прежде не существовало. Но в то же время мы видим воочию последствия изменения климата. Прогнозы, которые делали многие ученые на протяжении десятилетий, сбываются на наших глазах – и в некоторых случаях они происходят быстрее и с большей интенсивностью, чем было предсказано первоначально.
Так что мы собрались на этой неделе в Париже, зная, что Конференция сторон, данная Конференция сторон, возможно, является лучшим шансом откорректировать курс, по которому движется наша планета. И мы собрались, чтобы наметить новый путь – устойчивый путь – для того, чтобы избежать наступления наихудших, самых разрушительных последствий изменения климата.
Я знаю, что все присутствующие понимают, насколько высоки ставки, – и поэтому вы здесь и находитесь. Дело в том, что изменение климата затрагивает каждого человека, каждую страну на нашей планете. И это именно такой вызов, который требует глобального сотрудничества и эффективной дипломатии. И никто не осведомлен об этом лучше, чем сообщество КС – те, кто в течение многих лет сидят за столами переговоров, организуют параллельные мероприятия и демонстрации и ведут пропаганду эффективных действий, и сообщают о ходе переговоров, и помогают остальной части мира знать, что происходит, а чего не происходит.
Я знаю, что есть еще люди, которые утверждают, будто изменение климата – это грандиозная мистификация, и даже политический заговор. Друзья, эти люди настолько оторваны от науки, что полагают, будто повышение уровня моря не имеет значения, потому что, по их мнению, лишняя вода просто будет переливаться через края плоской Земли. Разумеется, они не правы.
Для тех, кто, возможно, по-прежнему ставит под сомнение 97 процентов рецензируемых исследований в области изменения климата, позвольте мне лишь подчеркнуть: не нужно быть ученым, чтобы знать, что Земля круглая; что солнце встает на востоке и садится на западе; что сила притяжения является причиной того, что предметы падают на землю. Можно привести сотню различных примеров простых явлений, происходящих каждый день, которые отражают научное знание и научные данные. И не нужно быть ученым, как утверждают некоторые, чтобы увидеть, что наша планета уже меняется, причем эти изменения реальны, поддаются измерению и вызывают тревогу.
Подумайте: последнее десятилетие было самым жарким в истории наблюдений за погодой; предыдущее десятилетие – на втором месте; десятилетие, которое было до него, – на третьем месте.
Девятнадцать из двадцати самых теплых лет в истории приходятся на последние два десятилетия. А нынешний год, как ожидается, будет самым жарким в истории. Кроме того, июль этого года был самым жарким месяцем за всю историю наблюдений.
И позвольте мне сказать вам, что в ходе моих поездок в качестве государственного секретаря я воочию вижу, что это означает. Я посетил дельту Меконга во Вьетнаме, где наводнение угрожает заливным рисовым полям, которые поддерживали регион экономически и физически на протяжении веков. В молодости я участвовал там в битве между двумя образами жизни – а сегодня, по иронии судьбы, там идет битва между самой жизнью и всей мощью природы.
Ранее в этом году президент Обама и я совершили поездку на Аляску, которая также находится на переднем рубеже этой борьбы. Я встречался с коренными жителями Аляски, которые были вынуждены сниматься с насиженных мест в поисках более безопасной территории. Президент Обама подошел и постоял у основания ледника, который отступил на милю с четвертью с 1815 года, и на 187 футов только в прошлом году.
В последние годы то, что мы привыкли считать экстремальными погодными явлениями, стало нормой. Практически постоянно в выпусках новостей сообщается об особенно разрушительных штормах, засухах, наводнениях или лесных пожарах. Некоторые из этих штормов являются такими штормами, которые раньше мы испытывали раз в 500 лет. Теперь они случаются раз в 25 лет или даже чаще. В ноябре индийский город Ченнаи перенес самый дождливый месяц в своей истории. В результате наводнений погибли почти 300 человек, причем 18 из них – после того, как был затоплен больничный генератор, в результате чего была нарушена подача кислорода для пациентов. Позвольте мне здесь просто четко заявить, что Соединенные Штаты стоят плечом к плечу с нашими индийскими друзьями, и мы предоставляем им поддержку и помощь для содействия в преодолении разрушительных последствий подобных наводнений.
Но, к сожалению, подобные рекордные события не ограничиваются одной страной или одним регионом. Они происходят повсюду. И в совокупности они являются предупреждающими симптомами, которые ни один разумный человек не должен игнорировать. Особую обеспокоенность вызывает то, что ученые это предсказывали. Наука предупреждала нас в течение многих десятилетий, била тревогу. И мы также знаем, что если мы просто будем продолжать двигаться нынешним курсом, когда слишком многие люди сидят сложа руки, ожидая, что кто-то возьмет на себя ответственность, – знаете, что произойдет? Ущерб будет возрастать в геометрической прогрессии.
Таким образом, переходя к сути дела, отмечу, что если мировое сообщество немедленно не предпримет смелых шагов для отхода от высокоуглеродной экономики, мы столкнемся с немыслимым ущербом для нашей среды обитания, нашей инфраструктуры, нашего производства продовольствия, нашего водоснабжения, а потенциально и самой жизни. Вне всякого сомнения. Если мировое сообщество не сможет объединиться и откажется принять вызов, если мы будем продолжать позволять целенамеренно выстраиваемым препятствиям срывать актуальность момента, на нас ляжет ответственность за коллективный моральный провал исторического значения. И мы не просто ответственны перед собой; мы несем ответственность перед будущим, и наши дети и внуки, безусловно, спросят, как мы могли все вместе быть так слепы, так идеологически зашорены и даже так дисфункциональны, что не сумели принять меры на основании фактов, подтвержденных столь многими учеными в столь многих исследованиях в течение такого длительного периода времени и с таким количеством документальных доказательств.
Друзья, у нас не будет совершенно никакого оправдания, совершенно никакого оправдания. И именно поэтому мы должны принять меры в течение ближайших 36-48 часов. Мы должны выполнить свою задачу. Недавно я прочитал статью, в которой наши переговоры сравнивались с бесконечной телевизионной мыльной оперой. Каждая серия драматична и приковывает внимание, но если вы не смотрите эту мыльную оперу несколько лет, а затем вновь ее включаете, – знаете, что вы видите? Вы находите сериал таким же, каким вы его оставили, с теми же персонажами, участвующими в тех же спорах. И каждый раз, когда мы собирались на конференциях, сигнал тревоги матери-природы звучал все громче и громче, предупреждая нас, что время на исходе.
К счастью, мы знаем, что на самом деле еще не все потеряно. И именно поэтому столь многие из нас настолько глубоко верят в то, чем мы здесь занимаемся. Во всем мире существует широкая общественная поддержка действий на низовом уровне. Мэры, частные лица, граждане, НПО своими действиями значительно опережают федеральные правительства. И вам не нужно выходить далеко за пределы комнат переговоров, чтобы убедиться, что мир готов, хочет и требует глобальных действий по изменению климата. Пройдитесь по конференц-центру – и вы увидите представителей НПО, предпринимателей, ученых, учащихся, религиозных лидеров, законодателей, мэров, мужчин, женщин, детей из всех слоев общества, которые приезжают сюда, которые участвуют в этом сражении, как в своем собственном. Остановитесь у любого стенда в зеленой или синей зоне, и вы увидите, какими невероятными вещами занимаются новаторы по всему миру, причем уже в течение многих лет.
Люди во всем мире берут в свои руки инициативу и переселяют свои общины. Но эти же люди ждут четкого сигнала отсюда, из Парижа, о том, что лидеры, наконец, осознали серьезность положения. Они надеются, что мы создадим правовую базу, которая позволит им делать еще больше. Они надеются, что мы докажем, что те руководители государств, которые так страстно выступали на нашей конференции на прошлой неделе и нашли время, чтобы приехать сюда, всерьез стремятся к глобальному соглашению. Эти граждане надеются, что их правительства, наконец, окончательно продемонстрируют свою приверженность глобальной экономике на основе чистой энергетики, которая, как каждый из нас знает, необходима нам для обеспечения безопасного будущего.
И именно поэтому я хочу повторить в этом зале то, что сказал президент Обама на прошлой неделе: Соединенные Штаты Америки не только признают свою причастность к созданию проблемы, но и готовы нести ответственность за ее решение. И если вы посетите павильоны стран здесь, в Ле-Бурже, вы увидите очень важные вещи, свидетельствующие о широте обязательств. Страны с самыми разными обстоятельствами принимают серьезные, амбициозные, радикальные меры на местах в целях сокращения выбросов, в целях адаптации к более теплому миру, работы с частным сектором по созданию инновационных бизнес-моделей в соответствии с нашими общими климатическими целями.
Дело, однако, в том, что мы можем добиться гораздо большего в ближайшие несколько дней, в ближайшие несколько часов – здесь, на этой конференции. Я знаю, что на наших заседаниях решения даются нелегко, и дебаты иногда проходят трудно. Если бы это было не так, проблема была бы давно решена. Но, дамы и господа, ситуация требует – и нынешний момент требует, – чтобы мы не уехали из Парижа без амбициозного, всеобъемлющего и долгосрочного глобального соглашения по климату. И после долгих десятилетий работы, полумер и неудавшихся попыток мобилизации глобальных действий все мы знаем, что именно должно включать в себя эффективное соглашение.
Во-первых, соглашение должно быть как можно более амбициозным. Мы ничего не теряем от амбициозности. Сегодня мы – Соединенные Штаты – официально объявляем, что являемся частью того, что мы называем Коалицией высоких амбиций. Это группа стран, которая всеми силами стремится к достижению действительно амбициозного соглашения. Решение проблемы изменения климата потребует кардинальных изменений энергоснабжения нашей планеты. И нашей целью должно быть не что иное, как устойчивая трансформация глобальной экономики.
И это не какая-то несбыточная мечта. Это не какая-то заоблачная, безумная идея, и мы вовсе не сидим в ожидании Годо, который придет и даст нам ответ. Это не так. Это не та ситуация, где мы должны надеяться и молиться, что явится какой-то умный человек и найдет решение. Нет. Решение у нас уже есть. Это-то и досадно. Решение проблемы изменения климата заключается в энергетической политике. Конечно, мы будем продолжать добывать газ и нефть в течение многих лет. Мы знаем это. Но даже те страны, экономика которых сильно зависит от нефти, осуществляют диверсификацию, осваивая возобновляемые источники энергии. Кстати, Соединенные Штаты, которые тоже за это выступают, сегодня являются крупнейшим в мире производителем газа и нефти.
Но примером такого перехода является Дубай, который недавно обязался учредить фонд размером в 27 млрд долларов для достижения цели Объединенных Арабских Эмиратов по установке солнечных панелей на всех зданиях к 2030 году и дооснащения старых зданий с целью повышения энергоэффективности. Мы должны обеспечить, чтобы парижское соглашение способствовало выбору такой энергетической политики, которая позволит провести необходимые нам преобразования, но также будет учитывать возможности и потребности всех стран.
Соглашение также должно быть гибким. Каждая страна должна исходить из своего собственного набора обстоятельств, своей внутренней политики, своей экономики, своих возможностей. Мы понимаем это. И эти факторы, разумеется, могут с годами меняться. Вот почему в соглашении так важна гибкость, и вот почему она должна быть закреплена в тексте документа.
Некоторые люди критикуют идею определения целевых показателей на национальном уровне. В связи с этим хочу сказать вот что. После участия в конференции в Киото и неудачных попыток добиться утверждения подписанного там соглашения в Сенате Соединенных Штатов мы извлекли уроки из прошлого. Причина того, что так много стран представлены сейчас за этим столом, и того, что почти все страны – все, кроме десяти, – объявили свои собственные целевые показатели, состоит именно в том, что здесь не может быть универсального подхода. Мы уяснили на протяжении многих лет, что каждая страна должна принимать меры, исходя из своих собственных оценок и своих собственных возможностей, которые будут меняться с течением времени.
Таким образом, по завершении Парижской конференции каждый будет делать то, что может. Но никого не будут заставлять делать больше, чем он может. И никого не будут запугивать. Не будут наказывать и штрафовать. Однако надзор необходим.
Мы все участвуем в данном процессе как партнеры. И эта фундаментальная концепция является причиной того, почему соглашение может быть и будет эффективным. Но я подчеркиваю, что право прийти к столу переговоров с вашими определенными на национальном уровне цифрами снижений не означает, что страна, подписавшая соглашение, сможет отделаться бездействием или минимальными мерами. Соединенные Штаты уже давно поддерживают идею общей, но дифференцированной ответственности и соответствующих возможностей, когда каждый из нас делает все, что может. Вполне справедливо иметь более высокие ожидания для развитых стран и скользящую шкалу амбиций и подходов для всех остальных. Мы это осознаем.
Но ради справедливости по отношению к гражданам всего мира наше соглашение должно обеспечить то, что является общим для всех стран, – помните, это общая, но дифференцированная ответственность. Это соглашение, если мы добьемся соглашения, к которому стремимся, проникнуто дифференциацией, потому что каждая страна подходит к столу со своим собственным планом. Это дифференциация. Но мы также должны сделать так, чтобы все являлись частью одной и той же системы прозрачности в отношении достигаемого прогресса. Почему? С тем чтобы уроки, которые усваиваются, технологии, которые разрабатываются, создаются, внедряются и применяются, и сокращения, которые достигаются, могли распространяться и затем воспроизводиться другими, чтобы люди могли опираться на полученный опыт – и это помогает нам обеспечить самый лучший, самый эффективный способ продвижения вперед.
Мы можем – и должны – также применять разные стратегии для различных целей, которые мы можем достичь, каждый из нас. Это нормально. Но, в конце концов, мы должны быть подотчетны друг перед другом и, в конечном счете, подотчетны перед следующим поколением и тем, которое последует за ним. Это означает, что мы должны требовать регулярной отчетности от всех стран в отношении того, что они делают и какого они добиваются прогресса. Только так мы можем знать, где мы находимся как мировое сообщество, и только так мы можем дать как частному, так и государственному сектору уверенность в том, что обещания, которые мы даем, обладают фактическим весом, – и уверенность в том, что мы все выполним свои обязательства. Помните, что одна из вещей, которые, как мы действительно надеемся, произойдут здесь, и что делает Парижскую конференцию столь важной, – это не то, что мы планируем уехать отсюда, зная, что все, что мы делаем, позволит предотвратить двухградусное потепление, а то, что наши действия направляют рынку чрезвычайно важный сигнал о том, что эти 186 стран действительно привержены поставленной цели. И это поможет частному сектору вкладывать капитал в этой области, зная, что есть будущее, приверженное устойчивому пути. Вот почему нам нужна сильная, юридически обязывающая система прозрачности. Она очень важна.
Мы также должны добиться такого соглашения, которое уделит особое внимание адаптации и устойчивости.
Как мы знаем, есть страны, для которых изменение климата сегодня является поистине экзистенциальной угрозой. Для них это не вопрос приложений к соглашениям или годов пиковых выбросов, – это вопрос жизни и смерти. Вчера я встретился с лидерами островных государств – малых островных государств, – которые выразили свои законные опасения, что море проглотит их страны. А между тем большинство таких стран почти или вовсе непричастны к созданию этой проблемы.
И одна из жестких реалий, с которыми мы сталкиваемся, заключается в том, что наше коллективное промедление привело к тому, что теперь некоторые из последствий изменения климата являются необратимыми, – это не мое суждение, это, опять же, научные данные. Следовательно, мы несем моральную ответственность за адаптацию и подготовку к таким последствиям и должны помочь наиболее уязвимым среди нас получить возможность сделать то же самое.
Это означает, что мы должны активнее привлекать все возможные источники финансирования действий в области климата – как государственные, так и частные. Очевидно, что крупнейшие экономики мира – в том числе Соединенные Штаты – должны играть важную роль в этом отношении. Этого требует здравый смысл. Вот почему США обязались выделить 3 млрд долларов в Зеленый климатический фонд. Именно поэтому Соединенные Штаты уже выделяют ежегодно более 2,5 млрд долларов на финансирование действий в области климата, в том числе более 400 млн долларов в год в виде ресурсов на грантовой основе для глобальной адаптации к изменению климата.
Но мы знаем, что необходимо делать больше. Поэтому я рад объявить сегодня, что Соединенные Штаты обязуются удвоить к 2020 году объем наших государственных инвестиций на грантовой основе в области адаптации. Мы готовы делать все от нас зависящее. И мы не бросим в беде наиболее уязвимые страны, предоставив им в одиночку сражаться со штормом.
Защита нашего будущего, пока не поздно, будет зависеть от того, будем ли все мы – каждая из стран – готовы встретить этот момент.
Как я сказал ранее, президент Обама и я полностью понимаем точку зрения многих развивающихся стран в отношении углеродного загрязнения. Мы понимаем ее.
И я могу заверить вас, что ни один президент в истории не был более сосредоточен на выполнении Соединенными Штатами своих обязанностей, чем Барак Обама. Данный вопрос не случайно находится в центре его повестки дня, когда он встречается с лидерами стран, представленных здесь сегодня. Причина заключается в том, что он рассматривает эту проблему как главный приоритет – как проблему, которую необходимо решать на каждом форуме, с каждым инструментом, имеющимся в распоряжении президента США и всей его администрации.
Благодаря политике, которую ввел в действие президент Обама, в настоящее время Соединенные Штаты производят меньше выбросов, чем за последние два десятилетия. Мы удвоим пробег наших автомобилей на галлон бензина к 2025 году; мы в три раза увеличили объем производства энергии ветра; мы в 30 раз увеличили объем производства солнечной энергии. И Соединенные Штаты сократили свой совокупный объем углеродного загрязнения в большей степени, чем любая другая страна на Земле. Никто не должен сомневаться в нашей приверженности и способности достичь поставленных целей.
Но, как я уже говорил много раз, ни одна страна не может в одиночку решить эту проблему или оплатить все связанные с ней расходы – даже Соединенные Штаты, являющиеся крупнейшей в мире экономикой и источником выбросов, вместе с Китаем – причем на эти две страны в совокупности приходится почти 40 процентов от мировых выбросов парниковых газов. И это не риторика. Это просто физически невозможно сделать.
И даже если каждый американец начнет ездить на работу на велосипеде, участвовать в карпулинге для поездок в школу, использовать только солнечные панели для снабжения энергией своих домов, если каждый из нас посадит десяток деревьев, если мы каким-то образом полностью устраним выбросы парниковых газов в стране, – вы знаете, что будет? Все равно этого будет недостаточно, чтобы компенсировать выбросы углекислого газа в остальном мире. Если бы все промышленно развитые страны снизили уровни выбросов до нуля (помните, что я только что сказал), этого тоже было бы недостаточно – так как более 65 процентов мирового загрязнения углеродом приходится на развивающиеся страны. Мы не указываем ни на кого пальцем. Это не вопрос выяснения вины. Ситуация отражает принятую всеми практику, которая началась во время промышленной революции, но мы собрались здесь, чтобы изменить ситуацию. Независимо от того, какие усилия предпринимает половина мира для очистки своих методов хозяйственной деятельности, если такие же меры не будут приняты в остальной части мира, Земля будет по-прежнему сталкиваться с проблемой.
Данные атмосферной физики однозначны: углеродное загрязнение – это углеродное загрязнение, и оно приносит одинаковый вред независимо от того, исходит ли оно из Балтимора или Пекина, Калькутты или Кейптауна.
Поэтому мы все должны быть мудрее в отношении будущего, и именно поэтому мы все приехали в Париж на этой неделе.
Я должен сказать вам, что за последний год наблюдалось действительно что-то необычайное. Мы были рады видеть высокий уровень взаимодействия стран всего мира в области климата. Речь идет о 186 государствах, на которые приходится более 95 процентов глобальных выбросов, а среди стран, не входящих в этот список, – такие государства, как Сирия, где продолжаются потрясения, Ливия, где нет правительства, и Северная Корея. Подумайте об этом. Эти страны объявили свои индивидуальные целевые показатели сокращения выбросов, и к этим усилиям, в частности, присоединилось подавляющее большинство развивающихся стран. Они заслуживают за это огромной похвалы. Но теперь нам предстоит достичь этих целей.
Я знаю, что на первый взгляд трудно обосновать инвестирование в экологически чистую энергию в условиях напряженной экономической ситуации, когда у вас миллионы, десятки и сотни миллионов малообеспеченных граждан, а такие источники энергии, как уголь и нефть, представляются более дешевыми и доступными, по крайней мере в ближайшей перспективе.
Фактически, однако, в долгосрочной перспективе интенсивное использование углеродов является наиболее затратным для любого правительства.
Именно поэтому мы в Соединенных Штатах полностью прекратили государственное финансирование определенных типов электростанций, работающих на углеродном топливе, каменном угле и другом ископаемом топливе. Стоимость энергии из углеродных источников имеет гораздо больше составляющих, чем просто затраты на строительство и эксплуатацию электростанции. И это не отражается в балансовой ведомости. Истинные оценки затрат должны учитывать отрицательные внешние эффекты, которые в случае с изменением климата увеличивают первоначальные затраты по крайней мере в два или три раза. Таким образом, речь идет не об удорожании на шесть центов, речь идет об удорожании в два или три раза.
Например, необходимо учитывать и цену сильнейшей деградации сельскохозяйственных угодий и окружающей среды, счета за лечение больных астмой и эмфиземой, миллионы смертей, которые связаны с загрязнением воздуха, вызванным использованием ископаемых видов топлива. Необходимо учитывать затраты на восстановление после разрушительных ураганов и наводнений. Лишь с 2013 года, когда я стал государственным секретарем, Соединенные Штаты были вынуждены истратить около 160 млрд долларов на преодоление последствий экстремальных погодных явлений. 160 миллиардов, менее чем за три года.
Вот лишь краткий перечень того, чего следует ожидать всем нам: поддержание инфраструктуры в условиях повышения уровня моря и усилившихся штормов, перебои с электроэнергией, снижение производительности труда из-за сильной жары… и этот список можно продолжить. Все это и многое другое должно быть добавлено к цене, которую мы платим за постоянную зависимость от высокоуглеродных источников энергии.
Не может быть никаких сомнений: себестоимость производства чистой энергии в настоящее время стала гораздо ниже и продолжает снижаться. Чистая энергия дешевле по сравнению с имеющимися сегодня альтернативами, и уж конечно дешевле, чем последствия грядущего изменения климата.
Я понимаю, что для развивающихся стран затраты – это лишь часть уравнения. Только одна часть. Развивающиеся страны не располагают такими же средствами, возможностями и доступом к технологиям, как другие страны. Вот почему вклад более богатых государств должен включать в себя мобилизацию финансирования, создание инфраструктуры, обеспечение доступа к низкозатратным технологиям – и Соединенные Штаты будут продолжать активно работать в этом направлении.
Копенгагенская договоренность явилась важным шагом в реализации этих усилий. Страны-участницы обязались на период до 2020 года ежегодно выделять на эти цели 100 млрд долларов. И мы по-прежнему всецело привержены этому и добиваемся реального прогресса.
Но дело в том, что это лишь одна часть проблемы.
В настоящее время в частном секторе происходят события, которые нельзя назвать иначе как экстраординарными. Они впечатляют, и это очень важно. В международном масштабе финансирование климатических проектов частным сектором уже достигло – к настоящему времени, еще до заключения соглашения – примерно 650 млрд долларов в год. И несколько банков, если представится подходящая возможность, обязались выделить на эти проекты дополнительные миллиарды. Корпорация Citigroup недавно приняла решение на протяжении следующих десяти лет выделять на эти цели более 100 млрд долларов в год, вдвое увеличив принятое на себя в 2007 году обязательство. Только что Bank of America обязался выделить в течение следующего десятилетия 125 млрд долларов, в три раза превысив сумму, установленную им всего несколько лет назад. Фирма Goldman Sachs обещает выделить в предстоящие десять лет 100 млрд долларов.
С целью содания стимулов для дополнительных инвестиций Соединенные Штаты активно сотрудничают со Всемирным банком и другими многосторонними институтами, используя их экспертный потенциал и возможности привлекать частный сектор к проектам создания рынков возобновляемых источников энергии, сегодня и в будущем.
Если мы пошлем правильные сигналы, если мы сделаем верный выбор, частный сектор откликнется на наш призыв. Почему? Потому что чистая энергия – это не только решение проблемы изменения климата. Это также одна из величайших возможностей в истории мировой экономики: к 2035 году спрос на инвестиции в энергетику достигнет почти 50 триллионов долларов, при этом значительная часть средств будет направлена на производство экологически чистой энергии. Подумайте о бизнес-возможностях, открывающихся благодаря этому в каждом уголке земного шара, о рабочих местах, которые будут созданы, о миллионах людей, которые смогут вырваться из нищеты. Рынок, насчитывающий сегодня около 4-5 миллиардов человек, в течение ближайших 30, 40, 50 лет вырастет до 9 миллиардов.
Так что, когда дело доходит до экономики, ни одна страна не стоит перед выбором между плохим и очень плохим вариантом. Вовсе нет.
Сейчас, в разгар переговоров, иногда может казаться, что ситуация за последние 20 лет не изменилась, о чем я уже говорил, сравнивая ее с мыльной оперой. Однако пока мы обсуждали, как объединить мир для борьбы с изменением климата, сектор чистой энергетики сам по себе рос с невероятной скоростью.
Обратите внимание, что с того времени, когда мы встречались в Копенгагене на конференции COP 15, цена солнечной энергии снизилась более чем на 80 процентов. Установленная мощность выросла более чем на 500 процентов.
Ранее здравый смысл мог заставить сомневаться – из-за недостатка мощностей и средств передачи энергии – в целесообразности освоения возобновляемых источников энергии на рынках развивающихся стран.
Что ж, теперь на многих таких рынках использование чистой энергии не просто возможно, а на деле является самым безопасным, самым надежным, и да – самым дешевым способом обеспечить население электричеством.
Сегодня ряду развивающихся стран экономически выгодно эксплуатировать свои исключительно богатые природные ресурсы. Мы знаем это. Некоторые из них расположены относительно близко к экватору и богаты таким ресурсом, который не нужно добывать из-под земли и который совершенно не загрязняет окружающую среду: это солнечный свет. В других странах, особенно расположенных на побережье, регулярно дуют сильные ветры. Третьи, такие как Кения или Чили, расположены вдоль тектонических плит, где перспективным вариантом является дальнейшее развитие геотермальной энергетики.
Недавнее исследование показало, что во многих развивающихся странах чистая энергетика растет в два раза быстрее, чем в богатых странах, и этому может быть только одна причина: возобновляемая энергия выгодна и для экономики, и для окружающей среды, и для здоровья.
Таким образом, энергетическая карта мира уже сейчас существенно меняется. Год назад, в сентябре прошлого года, премьер-министр Моди призвал мировых лидеров поставить перед собой высокие цели в области технологий производства чистой энергии. Мы услышали его призыв. В первый день конференции Соединенные Штаты, Франция, Индия и 17 других стран начали осуществление Миссии Инноваций – самой амбициозной в истории программы исследований и разработок в области чистой энергии, программы, в которой участвуют как государства, так и частный сектор. Все 20 стран-участниц, на долю которых приходится более 80 процентов исследований и разработок в области возобновляемой энергии, обязались в течение ближайших пяти лет удвоить свои целевые бюджеты. Для Соединенных Штатов это предполагает увеличение объема соответствующих инвестиций более чем на 5 млрд долларов в год. С миллиардными инвестициями к нам присоединилась возглавляемая Биллом Гейтсом группа из 28 инвесторов, поддерживающих идею государственно-частных инвестиций в совместные научно-исследовательские проекты в области чистой энергии. Нацеленная на будущее инициатива Индии в отношении Международного солнечного союза, о создании которого было объявлено в тот же день, имеет все возможности для того, чтобы добиться технологических прорывов и обеспечить дальнейший прогресс.
Очень важно отметить, что эти инициативы не являются частью соглашения. Они были задуманы и созданы в качестве дополнения к тому соглашению, которое мы здесь заключим. Они были созданы для того, чтобы вдохновить нас на завершение нашей работы за столом переговоров и дать соответствующий сигнал рынку. И пока мы этим занимаемся, мы должны искать любую возможность для создания партнерств по всему миру, которые позволят сократить выбросы и повысить устойчивость. Только представьте себе, чего может достичь весь сектор “зеленых” технологий в течение следующих пяти, десяти или двадцати лет. Чтобы понять это, достаточно взглянуть на пройденный нами путь.
Хочу вспомнить занятный случай из практики, который произошел, когда я работал в подкомитете по связи в составе комитета по торговле Сената США. Мы переписали закон нашей страны о телекоммуникациях в 1996 году, то есть 20 лет назад. Мы сделали это, несмотря на то, что интернет только начинался, и никто еще не помышлял о передаче данных. Все думали только о телефонной связи. И за пару лет все законодательство безнадежно устарело. Вот как быстро все движется. И чем большего прогресса мы будем добиваться, тем более амбициозными будут глобальные обязательства.
Это подводит меня к последнему моменту, который я хочу подчеркнуть в отношении глобального соглашения: оно должно быть долгосрочным. А это означает, что оно должно становиться сильнее с течением времени. Мы приехали в Париж не для того, чтобы построить потолок, сдерживающий все, что мы когда-либо надеялись осуществить; мы приехали в Париж, чтобы заложить фундамент, на котором мы можем и должны – все вместе – продолжать строить.
И прогресс, которого мы достигли – особенно в связи с определяемыми на национальном уровне вкладами (INDC), – является беспрецедентным и обнадеживает. Но этого недостаточно. Цели, о которых мы объявили, в своей совокупности значительно сократят глобальные выбросы – они изменят тенденцию. Но они не удержат потепление в пределах 2 градусов по Цельсию, хотя, как говорят ученые, нужно это сделать для предотвращения наихудших последствий, – или даже ниже, если это возможно, до полутора градусов. Мы должны стремиться максимально понизить этот показатель, как того требуют многие присутствующие в этом зале.
И именно поэтому нам так важно стремиться к нашим целям и делать их как можно более амбициозными, следить за тем, добиваемся ли мы прогресса, и создать такую систему, которая позволит пересматривать наши цели и, при необходимости, наращивать их на регулярной основе.
Учитывая быстрые темпы развития технологий, о чем я только что говорил, в течение пяти лет потенциал той или другой страны может резко увеличиться. Каждый из нас несет ответственность перед нашими семьями, друзьями, гражданами всех стран в качестве глобальных граждан в каждом уголке земного шара, мы несем ответственность перед поколениями, которые будут следовать по нашим стопам. Мы обязаны убедиться в том, что мы не только делаем все, что в наших силах, но также в полной мере осознаем все, что мы можем сделать. И это означает, что нам следует регулярно оценивать прогресс, которого мы добиваемся, и возможности, которые мы упускаем. Для этого нужен пересмотр и, в некоторых случаях, укрепление наших целей, чтобы они учитывали неизбежные изменения в технологии. Для этого нужно уделять внимание этой области в течение долгого времени после окончания этой конференции, и это касается всех. Любой, кто внес свой вклад в тот невероятный импульс, который мы видим сегодня, должен продолжать этот процесс. Со своей стороны, я лично продолжу созывать, как делаю это в кулуарах Генеральной Ассамблеи ООН в течение последних двух лет, – мы будем продолжать созывать министров иностранных дел для обсуждения прогресса, который достигнут в наших странах, и рассмотрения тех сфер, где мы можем улучшить наши усилия.
И то, что происходит здесь, в Париже, важно, без сомнения, но это пока только преамбула. Мы не можем забывать об этом ни на мгновение.
Мы можем найти способ мобилизовать общую решимость, необходимую нам для преодоления общей угрозы. Я уверен в этом. Я уверен, что мы можем подняться над полемикой, которая тянет нас вниз. И все вместе мы можем достичь амбициозного соглашения, в котором мы отчаянно нуждаемся.
Нет причин – не существует причин – для какого-либо другого курса действий.
А теперь давайте на миг – только на один миг – поверим утверждениям тех, кто отрицает изменение климата. Допустим, что 97 процентов научных исследований ошибочны. Допустим, что тысячи ученых, которые опубликовали рецензируемые доклады, на самом деле ошибаются, говоря об опасностях, связанных с изменением климата. Задайте себе вопрос: если мы предпримем все те шаги, которые я описал, – что самое худшее может случиться с нами в результате такого выбора и борьбы с изменением климата?
Во-первых, мы прежде всего создадим миллионы новых рабочих мест. Мы дадим стимул нашей экономике, а некоторым странам, где замедлился рост, подобный толчок необходим. Они нуждаются в капитале, который может перейти в энергетические инвестиции. Мы укрепим здоровье населения, здоровье детей. Главной причиной госпитализации детей в Соединенных Штатах в летнее время, которая обходится в миллиарды долларов, является астма, вызванная экологическими факторами. Мы сэкономим миллиарды долларов в виде медицинских расходов, а наша глобальная безопасность укрепится и станет более устойчивой в результате всех этих мер, которые мы примем. Это огромный вклад в глобальную стабильность. И это, друзья мои, самое худшее, что может с нами случиться, если мы сделаем такой выбор.
А вот если взглянуть на другую сторону медали, если все-таки ученые правы, а климатические скептики неправы, – тогда нам грозит катастрофа. Именно так. Так обстоит выбор. Друзья мои, сейчас здесь, в Париже, у нас есть редчайшая возможность реально изменить мир, улучшить жизнь миллионов людей. И в ближайшие несколько часов мы должны работать, как никогда раньше, чтобы не упустить эту возможность. Мы должны сделать все, что потребуется, провести жесткие дебаты, пойти на компромиссы и дать миру договор, которого он заслуживает и требует. И хотя каждая отдельная страна должна принять свое собственное решение, это решение касается не только каждой отдельной страны. Оно касается всех нас и будущего нашего общего дома.
Наша задача ясна. Момент для действий наступил. Давайте выполним стоящую перед нами задачу. Большое спасибо.
