Романист Владимир Набоков бежал от большевицкой революции и получил признание благодаря своим работам на английском языке. Изгнанный из СССР Иосиф Бродский, подвергавшийся преследованиям в Советском Союзе за свои произведения, получил Нобелевскую премию и стал поэтом-лауреатом США.
Теперь новое поколение советских эмигрантов выходит на американскую литературную сцену. Одной из самых ярких звезд стал Борис Фишман, который в восьмилетнем возрасте переехал с семьей из Минска в Бруклин (штат Нью-Йорк), когда в 1988 году открылось окно для выезда евреев из СССР.
Быстро овладев английским языком, он помогал родителям разобраться в незнакомой культуре, и после окончания Принстонского университета стал писателем и журналистом.
Однако в душе он не порвал связей с Россией и в своих юмористических произведениях изобразил колоритных персонажей из собственной семьи.
“Есть ли место в американской беллетристике для еще одного блестящего молодого писателя-эмигранта? Надеемся, что есть, потому что он уже заявил о себе”, – восторженно писала в 2014 году газета New York Times о его первом романе A Replacement Life.
Корреспондент ShareAmerica связался с Фишманом перед его поездкой в Латвию и Эстонию. В кратком изложении приводим содержание нашей беседы:
Советское влияние не заканчивается с вашим переездом. Я жил с родителями, которые оставались советскими людьми в течение многих лет. Моей задачей было объяснять им Америку.
Я по-настоящему влюбился в английский язык. Я был поражен тем, что из него можно было вытворить в отличие от русского, и наоборот. Эти языки казались мне похожими на двух членов семьи с совершенно разным характером.
В течение первых десяти лет в Америке я отчаянно пытался быть как все и старался сводить к минимуму свою русскость. Но когда мы в 12-м классе читали роман Тургенева “Отцы и дети”, он тронул во мне что-то, долгое время находившееся в подавленном состоянии.
Летом перед выпускным курсом в Принстонском университете я проходил стажировку в американском посольстве в Москве. Я встречался с членами Думы и отправил в Вашингтон восемь сообщений. Я ловил себя на каких-то прустовских ощущениях, которых у меня не было раньше, и отсутствие которых я даже не осознавал, с тех пор как уехал 12 лет назад.
Но я также очень быстро понял, почему мои родители уехали из СССР. Я испытал на себе ксенофобию и антисемитизм, просто отсутствие цивилизованности.
Я чувствую на русском языке так же, как на английском. Я не пишу на русском языке, но остаюсь русским человеком с точки зрения личности.